Неточные совпадения
Чичиков схватился со стула с ловкостью почти военного человека, подлетел к хозяйке с мягким выраженьем в улыбке деликатного штатского человека, коромыслом подставил ей руку и повел ее парадно
через две комнаты в столовую, сохраняя во все время приятное наклоненье
головы несколько набок. Служитель
снял крышку с суповой чашки; все со стульями придвинулись ближе к столу, и началось хлебанье супа.
Иван поднял руку медленно, как будто фуражка была чугунной; в нее насыпался снег, он так, со снегом, и надел ее на
голову, но
через минуту снова
снял, встряхнул и пошел, отрывисто говоря...
Но уже доктор входил — важная фигура в медвежьей шубе, с длинными темными бакенбардами и с глянцевито выбритым подбородком. Ступив
через порог, он вдруг остановился, как бы опешив: ему, верно, показалось, что он не туда зашел: «Что это? Где я?» — пробормотал он, не скидая с плеч шубы и не
снимая котиковой фуражки с котиковым же козырьком с своей
головы. Толпа, бедность комнаты, развешанное в углу на веревке белье сбили его с толку. Штабс-капитан согнулся перед ним в три погибели.
У самой реки мы встретили знакомого нам француза-гувернера в одной рубашке; он был перепуган и кричал: «Тонет! тонет!» Но прежде, нежели наш приятель успел
снять рубашку или надеть панталоны, уральский казак сбежал с Воробьевых гор, бросился в воду, исчез и
через минуту явился с тщедушным человеком, у которого
голова и руки болтались, как платье, вывешенное на ветер; он положил его на берег, говоря: «Еще отходится, стоит покачать».
Валерьян был принят в число братьев, но этим и ограничились все его масонские подвиги: обряд посвящения до того показался ему глуп и смешон, что он на другой же день стал рассказывать в разных обществах, как с него
снимали не один, а оба сапога, как распарывали брюки, надевали ему на глаза совершенно темные очки, водили его
через камни и ямины, пугая, что это горы и пропасти, приставляли к груди его циркуль и шпагу, как потом ввели в самую ложу, где будто бы ему (тут уж Ченцов начинал от себя прибавлять), для испытания его покорности, посыпали
голову пеплом, плевали даже на
голову, заставляли его кланяться в ноги великому мастеру, который при этом, в доказательство своего сверхъестественного могущества, глотал зажженную бумагу.
Он скидывает полушубок, нога об ногу сапоги,
снимает жилет, перетягивает
через голову рубаху и с выступающими ребрами,
голый, дрожа телом и издавая запах вина, табаку и пота, босыми ногами входит в присутствие, не зная, куда деть обнаженные жилистые руки.
Через минуту вышел на улицу человек небольшого роста с фонарем; высокий незнакомец,
сняв почтительно свою шапку, открыл
голову, обвязанную полотном, на котором приметны были кровавые пятна.
— Этот человек — его звали Андреа Грассо — пришел к нам в деревню ночью, как вор; он был одет нищим, шляпа одного цвета с сапогами и такая я же рваная. Он был жаден, бесстыден и жесток.
Через семь лет старики наши первые
снимали перед ним шляпы, а он им едва кивал
головою. И все, на сорок миль вокруг, были в долгах у него.
Старик сидел на стуле, упираясь ладонями в колени. Он
снял с
головы шапочку и вытирал лысину платком. Очки его съехали на конец носа, он смотрел в лицо Евсея
через них. Теперь у него две пары глаз; настоящие — маленькие, неподвижные, тёмно-серого цвета, с красными веками.
Между последними особенное внимание обращал на себя небольшого роста человек, обтянутый от груди до ног в полосатое трико с двумя большими бабочками, нашитыми на груди и на спине. По лицу его, густо замазанному белилами, с бровями, перпендикулярно выведенными поперек лба, и красными кружками на щеках, невозможно было бы сказать, сколько ему лет, если бы он не
снял с себя парика, как только окончилось представление, и не обнаружил этим широкой лысины, проходившей
через всю
голову.
Помыслить, что священник все эти дни ходил к нему пешком, Кунин боялся: до Синькова было семь-восемь верст, а грязь на дороге стояла невылазная. Далее Кунин видел, как кучер Андрей и мальчик Парамон, прыгая
через лужи и обрызгивая отца Якова грязью, подбежали к нему под благословение. Отец Яков
снял шляпу и медленно благословил Андрея, потом благословил и погладил по
голове мальчика.
Вот он и стал пытать, не будут ли мертвые лягушки двигать ногами и от воздушного электричества. Для этого он взял лягушек,
снял с них шкуру, отрезал
головы и передние лапы и подвесил их медными крючками к крыше под железный желоб. Он думал, что когда найдет гроза и в воздухе будет много электричества, то
через медную проволоку электричество пройдет в лягушек, и они начнут шевелиться.
— Ну, с богом! — Перекрестились, пошли. Прошли
через двор под кручь к речке, перешли речку, пошли лощиной. Туман густой, да низом стоит, а над
головой ввезды виднешеньки. Жилин по звездам примечает, в какую сторону идти. В тумане свежо, идти легко, только сапоги неловки — стоптались, Жилин
снял свои, бросил, пошел босиком. Попрыгивает с камушка на камушек да ва звезды поглядывает. Стал Костылин отставать.
Шмахин разлегся на софе и стал читать… И его тоскующая душа нашла успокоение в великом писателе.
Через десять минут в кабинет вошел на цыпочках Илюшка, подложил под
голову барина подушку и
снял с его груди раскрытую книгу…
— Дал мне травку, пошептал над ней и велел мне бросить
через голову. Поверишь ли, свет мой, словно рукой
сняло: груди стало легко, на сердце весело. Тут взглянул на меня басурман, так и потянул к себе очами. Но я взмолилась ему отпустить душу на волю, и он сжалился, отпустил. С той поры опять начала знать, что день, что ночь, видение пропало, летаю себе вольною пташкой, щекочу песенки с утра до вечера и тоске-кручине смеюсь за глаза.
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом,
через голову перетаскивали ранцы,
снимали шинели и, высоко поднимая руки, втягивали их в рукава.
Сейчас скачи туда и скажи, что я с него
голову сниму, чтобы
через неделю всё было.